1. Имя и фамилия
Rufus Hirano|Руфус Хирано.
Сей субъект предпочитает называться кратким «Руфь», что ставит под сомнение его… э-э… короче говоря, нет, к евреям он отношения никак не имеет. Ему просто нравится имя.
2. Возраст
25 лет, 28 февраля.
3. Деятельность
Секретарь, причем весьма ничошный секретарь. Ну, то есть компетентный работник.
4. Ориентация
Бисексуал.
5. Желаемый статус
поцелуй пороха.
5. Ключ к анкете
Чукча не дурак.
верю на слово (с) Фокси
6. Связь с Вами
7. Дополнительно о персонаже
Немножко истеричка, немножко труп. О нет, он не разлагается и не рвет свои прекрасные рыжие волосы… Он же хороший мальчик.
Руфус – рыжая крыска относительно компактных размеров, росту в нем 178 сантиметров, весу и того меньше, что вполне логично. А именно 64 кг. И чего в нем больше – «к» или все-таки «г», вопрос открытый. Может показаться, что Руфь – парнишка несколько худощавый, и мяса в нем не больше, чем в памятной лесной голубице… Однако, первое впечатление, зачастую, бывает обманчивым. Его «худоба» - результат тренировок в более юном возрасте, на которые он в данный момент благополучно забил, засиживаясь допоздна в кабинете наедине с компьютером и коробкой конфет. Несмотря на это, жирком Руфус запасаться явно не торопится. Кожа чистая, очень светлая, с сероватым оттенком. Родинок немного, но те, что есть, очень яркие, хоть и небольшие.
У него достаточно тонкое, чуть вытянутое, но не лишенное изящества лицо, с небольшой россыпью веснушек на щеках и крыльях носа. Высокий лоб почти всегда прикрывает очень густая челка, скошенная налево и немного закрывающая левый глаз. Это смотрится несколько странно, учитывая, что незабвенный секретарь носит полуободковые квадратные очки. Кстати о челке. Волосы Руфус умудрился отрастить до неприличной длины, чуть ниже лопаток. Медно-рыжие, очень мягкие и крупные кудри – естественный цвет и никакой химии. Если их помыть, то они еще и пышные, и даже блестящие, хе-хе. Ну, спасибо маме с папой.
Руф страдает миопией, из-за чего и должен носить очки. Глаза его несколько раскосые, что присуще большинству людей, и довольно большие, что в принципе не сильно заметно из-за общей вытянутости лица и высокого лба. Потрясающе яркие зеленые глаза с некоторой рыжиной у зрачка завораживают – в них блестит лукавство. Или тараканы пускают фейерверк. В любом случае, глазами и волосами Руф может гордиться.
Общеизвестно, что секретари в отличие от остальных офисных крыс, еще и проходят своеобразный фейс-контроль. Руфус здесь оказался далеко не случайно: несмотря на свою принадлежность к сильной половине человечества, его «профпригодность» тестировалась наравне со всеми. Дабы рассеять ненужные сомнения, сразу замечу: Руфь не кофе варить нанимался, о нет, пресмыкаться он не будет ни в коем разе. Он действительно хороший, и расторопный работник, что служит большой преградой для выпинывания Руфа с его рабочего места. А за что его выпинывать? Да как минимум за склочный характер.
Нужно отметить сразу, что Руфус довольно инфантилен и любит вести себя как большой ребенок в самом неожиданном смысле – он обожает, когда его уговаривают, уламывают… Немного даже принуждают. За свои слова он отвечает редко, говорит то, что хочет, что думает. Делает совершенно то же самое. И ему как-то плевать на мнение окружающих его людей и нелюдей, ведь он выше их. О да, высокомерный человече. Кроме того, он еще и довольно амбициозен, и заведомо ставит себя на ступень выше окружающих – по крайней мере до тех пор, пока кто-нибудь не докажет ему обратное. Впрочем, без должной профилактики и это особого смысла не имеет.
Руфус достаточно нагл и бесстрашен (что граничит с отсутствием инстинкта самосохранения в некоторых ситуациях), когда дело касается его статуса. Он обожает провоцировать окружающих его людей своими эпатажными выходками, видимо, мир представляется ему слишком скучным и серым, и таким способом он пытается его разнообразить. Подобная черта характера дает основание заподозрить Руфуса в скрытом мазохизме, ведь реакция спровоцированного не всегда предсказуема. Для окружающих уж точно. А что думает коварно ухмыляющийся Руф, утирая кровь из разбитого носа, одному Б-гу известно.
Проныра редкостный. На немногочисленных корпоративах первый уходит с вечеринки, но часто именно у него остается компромат на остальных участников попойки. Ну, это неудивительно. Про компромат. Больше интересно другое – почему главный в-каждой-бочке-затычка валит в постельку так рано? Тут все просто. Дело в том, что Руфуса легко споить, сопротивляемость алкоголю у него низкая. Зная эту свою слабость, рыжий редко пьет в компании – ведь понимает, что не сможет отказать себе в лишней порции, а потом не сможет отказать в нежной просьбе отдать все бабки и раздеться… И так далее по нарастающей.
Выгода, выгода. Ох уж эта выгода. В погоне за мифическим профитом Руфус пойдет почти на что угодно… Почти. Что роднит его с банальной шлюхой. Но вряд ли это суждение можно считать верным.
Руф ненавидит лень и раздолбайство на работе, но именно этим он, по сути, зачастую и занимается. А как иначе можно назвать ноги, задранные на рабочий стол, музыку сомнительного содержания в колонках и не менее сомнительную книжицу перед носом?.. Но тем не менее, Руф более чем справляется со своей работой, чего справедливо требует и от остальных.
Ах да, и еще. Полностью раскрыть характер этого многогранного стакана в паре строк точно не получится, уж слишком он бывает непредсказуем. Придется довольствоваться малым.
Перейдем к истории? Пожалуй.
Руфус родился в небольшом цветущем городке не менее процветающей Японии. Мама-папа-я – счастливая семья, кажется, так говорится? Ну да, так оно и было. Руфус был и остался единственным ребенком в семье простой швеи и какого-то там второсортного офисного работника. Жили вполне себе, Руф почти ни в чем себе не отказывал, будучи баловнем семьи, а если и отказывал, то всенепременно получал это на День Рождения или какой другой праздник. Уже тогда он был с некоторой гнильцой болезненного самолюбия и излишней амбициозности, никогда не ставил себя вровень с неумытыми мальчишками на улице, предпочитая их никчемному обществу занятия с книгой или прогулки в одиночестве. Эти качества с возрастом только крепли, пуская корни все глубже и глубже, и в скором времени стали самой составляющей парня, без которой он себя уже и не видит.
Руфус никогда не испытывал любви или симпатии к кому-либо за исключением собственной матери, да и ее он скоро начал сторониться, стыдясь. Ведь она всего лишь швея. Он достоин лучшего. Таким образом время первой любви проплыло мимо него незамеченным, Руфь лишь посмеивался над одноклассниками, живыми, любившими, любимыми. Когда все бегали на свидания и мирно целовались, разойдясь по углам, обычный японский школьник Лелуш Руфус сидел за каким-нибудь рефератом или книгой. Или компьютером. И не чувствовал себя ущербным. Более того, его успехам в школе можно было позавидовать – учил-зубрил он все до потери пульса, будто пытался доказать всем, что он – выше всего этого.
В пятнадцать лет Руф был помещен в психиатрическую клинику на месяц с диагнозом «тяжелая подростковая депрессия». Преодолел он ее удивительно быстро и почти без потерь, во многом благодаря неожиданному подарку со стороны родителей – рыжей вельш-корги-пемброк Ойре, о которой продолжает нежно заботиться и по сей день, хоть она и порядком одряхлела.
Ни разу он не испытал любви и знать не знает, что это такое. Секс без любви, поцелуй без любви – обычное дело для того, кто просто не подозревает о ее существовании.
Хирано поступил в университет и успешно его закончил – не без приключений, разумеется. Там он впервые загулял. Впервые попробовал наркотики, но быстро отступился, осознавая, что даже при его нагрузках это не выход. О, да о чем же я! Рыжий даже женился на последнем курсе. Разумеется, заявление двух задыхающихся от истерического хохота обдолбышей не должно было быть рассмотрено, но… проснулись они уже женатыми. Руфус даже любил ее тело – нежное, тонкое, гибкое, любил ее волосы, черным шелком стекающие до самых колен. Но ее он не любил ни в коем разе, как минимум потому, что просто ее не знал, как и она его. «Брак» продержался ровно полтора месяца и унес с собой жизнь четырех прекрасных тарелок и одной фарфоровой вазы.
Разумеется, на протяжении всей учебы он работал, вернее даже подрабатывал. То там, то сям. Денег катастрофически не хватало, но Руф справлялся, нажираясь как Тузик на помойке у родителей или друзей и переваривая все это неделю. Вот так и жили.
О «Рейби» Руфус узнал совершенно случайно на 23 году своей жизни, но перспектива поработать в заведении с такой пугающей репутацией его почему-то привлекла. Мало кто мог разглядеть тогда в зеленых глазах коварные огоньки… Но они были, уверяю. Он довольно быстро и легко прижился, и продолжает радовать Рейби своим присутствием по сей день.
Еще пара фактов:
о Благодаря хлопотам родителей парня никакой информации о пребывании его в психбольнице не осталось;
о В разрешение на получение огнестрельного оружия рыжему отказано. Не прошел психологический тест, как ни старался;
о В левом ухе имеет три прокола с тремя же кольцами-серьгами;
о На должном уровне знает японский и английский, неплохо владеет немецким.
8. Пробный пост
Каменный мешок, голые стены. Уныло, но стерильно чисто, что удивительно для заведений подобного характера. Ну да Руфу уже было глубоко плевать – слишком уж он хотел спать.
Выглядел он, говоря мягко, отвратно – глубоко ввалившиеся глаза с отчетливой синевой под ними, осунувшееся лицо, потерявшее плавность линий и будто изломанное лихорадкой. Мягкий взгляд без намека на осмысленность, поджатые губы, даже походка – все указывало на то, что разум парня несется не в ту степь, и родителям Руфуса не оставалось иного выхода, кроме как сдать свое чадо в руки психиатра.
Психиатрическая клиника павильонного типа. Снаружи она ничем не напоминала те легендарные авгиевы конюшни, о которых были наслышаны рядовые лохи, то бишь суслики с активной гражданской позицией. Нет, ни в коем разе, от обычного санатория клинику отличало разве что n-ное количество сурового вида охранников по периметру, да высокие стены. Зелень, воздух, каменные дорожки, серыми лентами расшившие цветущие сады. Пташки заливаются, и никаких признаков душевнобольных.
Внутри все было иначе.
Огромная палата на пятнадцать человек, общий санузел – зашибись! Такая несправедливость расшевелила даже его, Руфуса, апатичную тушку. Настолько расшевелила, что он на негнущихся ногах потопал к своей койке с персональной тумбочкой (и на том спасибо) и, не раздеваясь, плюхнулся на нее. И тут же вскочил, тонко взвизгнув от неожиданности, чем вызвал приступ гомерического хохота у своих со-палатников – матрац оказался настолько тонким, что пружины, хрустнув, больно впились в стратегически важную часть организма мальчишки. Руфус косо глянул на ржущих «психов», в зеленых глазах мелькнула тень обиды. Ах, взять бы сейчас эту подушку, да по мордам, да по мордам!..
Психи, что с них взять. – мрачно подумал парень, подкладывая под поясницу сложенную вдвое кофту из принесенной с собой сумки.
Прав он был лишь наполовину.
Забавно, но при детальном рассмотрении оказалось, что как минимум половина молодых людей из его палаты – пройдохи и, не при детях сказано, откровенные распиздяи. Кто-то таким образом «косил» от школы, кто-то – от семьи вообще, а кому-то просто льстила репутация психа. Причин было много, зато психических заболеваний на всех явно не хватало. Но были и те, у которых их было в избытке. Тот же парень справа по курсу, через кровать, каждый рассвет встречал непрекращающимся истеричным хихиканьем и судорогами до желтой пены. Эпилептик. Страшно признаться, но он был довольно милым, и каждое утро Руфус, зарываясь под хлипкое одеяльце, мучился от давящего чувства жалости и собственной беспомощности.
Основное веселье начиналось за завтраком. Надо ли говорить, что кормили юных обитателей желтого дома явно не икрой и финиками? Среди них и так не было излишне пухлых, те же, кто держался здесь дольше полутора месяцев, и вовсе страдали худобой. Лечебное голодание – тоже терапия, верно? Терапия, да еще какая. Впервые Руфусу так сильно захотелось домой, в постель, захотелось обнять собаку и носом зарыться в теплую шерсть на загривке. Шел третий день.
Отношения с собратьями по несчастью складывались неплохо, по крайней мере, так считал Руфь. Он никого не трогал и почти ни с кем не разговаривал, его никто не трогал. Абсолютный, полный нейтралитет, прерываемый короткими перепалками на предмет того, кто будет сегодня поднимать настоящих психов и помогать им добраться до процедурной, а кто будет красться к унитазу и смывать лекарства. Иногда его товарищи устраивали «поэтические» вечера, смысл которых заключался в том, что вся палата хором сдвигала несколько коек и садилась вокруг очередного юного «поэта», читающего очередные бездарные строки. Особо осведомленные даже пытались угадывать, под действием каких препаратов явились на свет те или иные произведения. Со временем Руфус перестал чувствовать отвращение к подобным экзекуциям, научился ободряюще улыбаться и даже смеяться вместе со всеми. Но между Руфом и остальными ребятами существовала некая стена, существовала почти на физическом уровне, чего не могли не ощущать обе стороны. Руф жил в своем мире и откровенно презирал все, что было по ту сторону баррикад.
- Я, безопасен между вами,
Мне палец в рот – не укушу!
Беззлобно клацая зубами…
- …Лишь слюни струйкою пущу, – с ехидной усмешкой «закончил» Руфус. Прошла неделя.
«Господи, хоть тебя и нет, забери меня отсюда. Я схожу с ума. Они… Они всего лишь жалкие психи! А я нормальный, у меня есть все шансы выйти сухим из воды. Ведь я достоин этого больше, чем они. Намного больше! Что они сделают со своею никчемной жизнью в будущем? О нет, как бы то ни было, у меня на мою жизнь гораздо более грандиозные планы. Не ломай меня. Не-ет.
Какого черта я здесь?»
Руфус, восседая на кровати в позе лотоса, с мрачным любопытством взирал на дурдом, устроенный ребятами. Кто-то мирно блевал в туалете, кто-то мучился судорогами, а все остальные устроили бои на подушках. Пух, сколько пуха… Сколько придурков.
Парень обреченно закатил глаза и завалился на спину, игнорируя пресловутую пружину, ткнувшуюся в задницу. Оставалась неделя.
Отредактировано rufus (27-06-2011 14:46:57)