Фамилия и имя:
Solveig Jensen | Сольвейг Йенсен
Для краткости – Sal | Саль

Раса:
Неко.

Возраст:
22 года.

Пол:
Женский.

Ориентация:
Асексуальная.

Деятельность:
Учитель рисования.

Внешность:
Ветер и прохлада. Едва уловимый привкус соленого морского воздуха, шум волн и… тишина.
У Сольвейг холодные руки. Холодные красивые руки с узкими вытянутыми ладонями и длинными тонкими пальцами.  Худые запястья с выступающей косточкой и маленький бледный шрам на тыльной стороне правой ладони. Холодные руки… но сердце бьется быстро, так быстро, как только возможно, разгоняя по худому телу кровь, которая… не согревает.
Саль всегда мерзнет. Всегда. И поэтому – шарфы, обнимающие тонкую шею, шали и палантины, накинутые на хрупкие плечи, и – иногда, дома – пушистые толстые носки. Есть в этом что-то домашне-уютное. И поэтому в людском обществе она ничего этого не носит, предпочитая молчаливо замерзать и украдкой, чтобы никто не увидел, ежиться. В обществе – идеально белые рубашки и блузки, иногда, совсем уж редко, свитера крупной вязки; длинные, до щиколоток, темные юбки тяжелого шелка или плотной ткани; тонкие чулки и аккуратные темные туфли на маленьком каблуке, чтобы не упасть ненароком.
Ей все это очень идет. Сложно представить Сольвейг Йенсен в чем-то другом.
Она – высокая (почти 175 сантиметров), изящно-худощавая, с тонкой талией и длинными красивыми ногами. На бледной, не тронутой солнцем коже, ни царапин, ни синяков. Аккуратность, опрятность, запах северного ветра, а иногда – карандашного грифеля или масляных красок, едва заметный, тихий, как ее голос. Она почти никогда не говорит громко, если вообще говорит. Она любит молчать.
У Сольвейг длинные, ниже линии бедер, иссиня-черные волосы; послушные, мягкие, и многих девушек почему-то тянет заплести в какую-нибудь сложную прическу. Саль покорно поддается этому желанию, хотя сама любит просто оставлять их распущенными или собирать в хвост или слабую косу – чтобы не мешались во время работы.
У нее узкое лицо с правильными чертами – высокий лоб; прямой, чуть острый нос с иногда шелушащимися крыльями – она часто болеет; худые щеки; красивой, правильной формы бледно-алые губы, всегда обветренные из-за глупой привычки их облизывать, и острый подбородок. Глаза Саль – глубокого синего цвета. Таким бывает небо перед самым рассветом, когда край неба еще не посветлел, но чувствуешь, что скоро это случится. Взгляд – серьезный, спокойный и немного печальный, с легким привкусом тихой задумчивости.
Все это было бы хорошо, если бы Сольвейг была человеком. Но она… не человек. Неко, наполовину кошка, обладающая крупными чуткими иссиня-черными звериными ушами и длинным гибким хвостом, выдающим все перепады настроения. Она научилась мириться с этим. А люди, ранее окружавшие ее, - нет. И именно поэтому она здесь.

Характер:
Тихая, серьезная, задумчивая девушка, Сольвейг воплощает собой идеал круглой отличницы. Аккуратная, опрятная, болезненно любящая чистоту и порядок, целеустремленная, пунктуальная, усердная и усидчивая. Если бы она когда-нибудь училась в школе, то, непременно, была бы любимицей учителей. Но она не училась…
Дома. Она всегда была дома. Наедине с тишиной, книгами и бабушкой. И поэтому она… не умеет говорить с людьми.
Саль теряется, не знает, о чем говорить, стесняется, смущается, краснеет, облизывает губы, прячет взгляд – все, что угодно, при разговоре с людьми или же такими же звероподобными, как она. В чьем-то обществе она чувствует себя ужасно неуютно, мучительно подбирает слова, мерзнет еще больше, чем обычно, и очень хочет… убежать. Куда-нибудь подальше, чтобы снова остаться в одиночестве, с книгой или планшетом. И, глубоко вдыхая, понимать, что еще один разговор с людьми она пережила.
Но, оставаясь в одиночестве и зная, что совсем недалеко есть люди, она машинально ищет новой встречи. Она хочет, хочет с ними видеться и говорить и, начав разговор, первые четыре секунды испытывает глубокое чувство удовлетворения, которое тут же сменяется все той же неловкостью.
Она очень хорошо рисует. И у нее могло бы быть лучшее будущее, чем будущее учительницы в частной школе. Но… если бы не эта ее бытность нечеловеком! Впрочем, она не сетует по этому поводу. Она послушна и покорна и кротко принимает все, что подкинет ей судьба.
Как и любая кошка, Саль лучше чувствует себя ночью, чем днем. Тем не менее, она не «сова» - она умеет поздно ложиться и вставать с первыми лучами рассвета, таким образом проводя во сне часа три-четыре. Нет, днем она тогда спать не хочет, но появляются тени под глазами, выдающие то, что она снова так делала. Бабушка запрещала ей это.
Саль с любопытством смотрит на подобных себе. Ведь они чувствуют себя намного легче, чем она. И с ними она ищет встречи чаще…
У нее нет чувства высоты, она любит ночь и сыр, но не любит дождь, а попав под него, недовольно фырчит – совсем как кошка. Ведь теперь можно, правда?

Биография:
Это был странный союз. Ларс Йенсен, выросший во фьордах и всегда мечтавший уплыть на рыбацкой шхуне от повседневных проблем и приехавшая в маленький городок с богатым, но немолодым мужем Дениза Уинстон. Пока муж занимался какими-то своими делами, в которые Дениза никогда не вникала, она искала развлечений. И развлечение нашлось…
Они любили друг друга. Недолго, может быть, месяца три. И результатом этой любви стал сначала небольшой, но потом все более заметный живот у Денизы. Аборт делать было уже поздно, Дениза, как могла, пряталась от мужа… но безуспешно. Тот все же заметил и, сводив жену к врачу, подсчитал сроки. А подсчитав, понял, что та носит под сердцем не его ребенка.
Был скандал. Дениза оказалась на улице, а потом – вскоре – дома у Йенсенов, принявших ее с распростертыми объятьями. Не слишком богатый быт Денизу не привлекал, каждую ночь она ругалась с Ларсом, обвиняя того в собственной загубленной жизни…
Будучи на девятом месяце беременности, Дениза Уинстон задушила Ларса Йенсена. А на следующую ночь родила дочь.
Через два дня Дениза Уинстон исчезла из городка.
Мать Ларса, Гудрун, похоронив сына, осталась вдвоем с маленькой Сольвейг, на голове которой были два странных отростка, на поверку оказавшиеся кошачьими ушами.
Бабушка растила Сольвейг. В строгости и чистоте, не выпуская девочку из дома и внушая ей то, что уши и хвост нельзя никому показывать. Она слушалась, она не могла не слушаться. И именно потому, что слушалась, росла на редкость умной и образованной – едва ли в школе ее выучили бы столь хорошо, как выучила бабушка Гудрун. Общие предметы, латынь, греческий, французский, японский, рисование… Урокам уделялось полдня, еще полдня – на еду, свободное время и помощь по дому. Сольвейг не знала другой жизни и была счастлива.
Ей, конечно, хотелось выбраться наружу. И однажды она все же упросила бабушку. Надеть панамку, спрятать хвост под юбкой и вместе с бабушкой отправиться гулять по улицам города.
Саль казалось, будто люди смотрят на нее недоброжелательно. Она боялась их, жалась к бабушке, а когда кто-то заговорил с бабушкой, а потом и с ней, перепугалась и вовсе.
Больше Сольвейг не выходила из дома. До двадцати лет.
Жизнь до двадцати лет была столь же однообразна – учеба, чтение, рисование, помощь бабушке. Та понемногу (с согласия Саль, конечно) продавала ее картины, которые быстро покупались. Талант… у девушки был талант. И скрепя сердце, бабушка предложила Сольвейг уехать в большой мир, учиться.
Такой истерики Гудрун Йенсен еще никогда не видела. Тихая и послушная Саль громко плакала и кричала, что ни за что не поедет, что она боится, что она не хочет… Правда, она быстро успокоилась. Но ехать наотрез отказалась. Страшно. Нет, она ни за что не поедет. Ни за что!
Тогда бабушка поняла, что не выпускать девушку на улицу было ошибкой. И начала проводить с внучкой интенсивные подготовки к «выходу в свет». Кое-как они пришли к общему мнению, что Сольвейг поедет в большой мир работать – они пока еще не знали, кем. Но готовились заранее.
Отныне за покупками ходила Саль. Она же продавала свои картины. И каждый такой выход из дома был… пыткой. Разговаривать с людьми она по-прежнему не умела. Она не хотела с ними разговаривать! Хотя и понимала, что люди – хорошие, добрые, что не причинят ей зла… Но о чем с ними говорить? Как? Спрашивать имя, осведомляться о работе, об идущих делах… Странно, бессмысленно, неудобно. Неуютно.
Так прошло два года. А потом бабушка нашла для Сольвейг работу. Работу в школе, где учатся такие же, ушастые и хвостатые. Наверное, так будет проще, видеть подобных себе?
Саль не хотела ехать. Но отчетливо понимала, что надо. Что нельзя всю жизнь сидеть дома – так сказала бабушка. Она постоянно говорила так последние два года. Говорила так, что Саль сама в это поверила и неосознанно, в глубине души считала, что так есть и в самом деле, что эта мысль пришла в голову ей самостоятельно.
В Японию Сольвейг поехала одна. И эта поездка, а потом и перелет, были настоящим мучением. Даже простая просьба предъявить документы пугала и смущала ее до невозможного, а уж заказ еды в кафе аэропорта… Тяжело. Но она пережила.
Звонила бабушке и говорила, что все в порядке, все хорошо – сама же ужасно переживала и боялась, несмотря на то, что ее резюме (кое-где поддельное, ведь на учителя Сольвейг не училась) было одобрено, и официально Сольвейг Йенсен числилась в учителях школы Рейби. Ведь… надо приехать, назваться, пообщаться с директором, найти свою комнату…
Приехала. Пообщалась. Обустроилась.
Пережила? Пережила.
И как-то надо жить дальше.

Ключи к анкете:
приложила лапку Элоиза

Как нашли форум?
Это не единственный мой персонаж здесь.

Связь с вами:

Скрытый текст:

Для просмотра скрытого текста - войдите или зарегистрируйтесь.

Личный статус:
я нынче – свой двойник…